Комета Серкова
В. О. Назанский
Художник Лев Серков прожил недолгую, но яркую и насыщенную жизнь. Родился он на севере Сахалина, в небольшом городе Оха. Учился, наоборот, на юге —
во Фрунзенском художественном училище в Киргизии.
Художник Лев Серков прожил недолгую, но яркую и насыщенную жизнь. Родился он на севере Сахалина, в небольшом городе Оха. Учился, наоборот, на юге —
во Фрунзенском художественном училище в Киргизии.
Затем после службы в армии вернулся на Дальний Восток, жил в Магадане, работал внештатным художником Магаданского книжного издательства. Там, в Магадане, началась история Серкова как книжного графика.
Город не был захолустьем — в начале 1960-х там собралась деятельная молодёжь, увлечённая романтикой севера.
С другой стороны, были и отдельные представители старой интеллигенции, ведь не все выжившие в Колымских лагерях решились уехать на Большую землю, не у всех было куда возвращаться.
В Магадане Серков жил интересно, работал, успешно развивался, сочинял песни и пел под гитару, оформил несколько книг, а в 1965-м, вслед за женой, поехавшей рожать к родителям, переехал в Новосибирск.
Город не был захолустьем — в начале 1960-х там собралась деятельная молодёжь, увлечённая романтикой севера.
С другой стороны, были и отдельные представители старой интеллигенции, ведь не все выжившие в Колымских лагерях решились уехать на Большую землю, не у всех было куда возвращаться.
В Магадане Серков жил интересно, работал, успешно развивался, сочинял песни и пел под гитару, оформил несколько книг, а в 1965-м, вслед за женой, поехавшей рожать к родителям, переехал в Новосибирск.
Последующие десять лет новосибирской жизни стали самыми активными, порой противоречивыми, но плодотворными. Серков вписался в творческую среду города, вступил в 1968-м в Союз художников, а в 1973-м был избран в члены правления, получил хорошую мастерскую на улице Блюхера (сейчас в ней работает художник В. Бухаров). Его друзьями стали В. Семёнов, А. Никольский, И. Наседкин, Е. Коньков —
выпускники Института им. Репина. К нему тяготели молодые художники, включая Я. Яковлева, В. Бухарова.
Серков работал как живописец, монументалист, занимался станковой графикой (офорт, сухая игла, ксилография, литография, линогравюра), оформлял книги. Несколько лет после переезда он ещё продолжал сотрудничать с Магаданским книжным издательством, но уже всё активней работал с Западно-Сибирским.
В этом небольшом очерке речь пойдёт именно о книгах, изданных в Новосибирске.
выпускники Института им. Репина. К нему тяготели молодые художники, включая Я. Яковлева, В. Бухарова.
Серков работал как живописец, монументалист, занимался станковой графикой (офорт, сухая игла, ксилография, литография, линогравюра), оформлял книги. Несколько лет после переезда он ещё продолжал сотрудничать с Магаданским книжным издательством, но уже всё активней работал с Западно-Сибирским.
В этом небольшом очерке речь пойдёт именно о книгах, изданных в Новосибирске.
К любой работе художник относился серьёзно.
Его лаконичные иллюстрации словно насыщены событийностью.
Его лаконичные иллюстрации словно насыщены событийностью.
В сибирской столице Серков стремился утвердить себя не как оформитель книг, а как свободный художник — живописец и график.
Он участвовал в выставках, включая республиканскую выставку «Советская Россия»
(1967, 1970), Всесоюзную выставку акварели (1969, 1972, 1975) в Москве, выставку «Графика Сибири» (1971) в Варшаве, VII Международную выставку художников-графиков Сибири (1974) во Франции,
его графические работы приобретала Новосибирская картинная галерея, но всё же книжная иллюстрация была заметной частью его творчества, и как раз
в этой сфере он получил общероссийское признание.
Он участвовал в выставках, включая республиканскую выставку «Советская Россия»
(1967, 1970), Всесоюзную выставку акварели (1969, 1972, 1975) в Москве, выставку «Графика Сибири» (1971) в Варшаве, VII Международную выставку художников-графиков Сибири (1974) во Франции,
его графические работы приобретала Новосибирская картинная галерея, но всё же книжная иллюстрация была заметной частью его творчества, и как раз
в этой сфере он получил общероссийское признание.
Творческая судьба Льва Серкова как иллюстратора сложилась таким образом, что ему, по большей части, пришлось оформлять книги сибирских авторов —
Э. Бурмакина, А. Гиленко (А. Китайника), П. Воронина, В. Сапожникова, Ф. Таурина, Л. Квина, а также известных столичных писателей второго эшелона — А. Голубевой, Е. Пермитина, то есть книги, скорее всего, своего исторического времени и преходящего значения. К сожалению, независимо от качества художественного оформления вряд ли можно ожидать переиздания этих книг, они интересны в том виде, в каком они есть — как артефакты истории.
Э. Бурмакина, А. Гиленко (А. Китайника), П. Воронина, В. Сапожникова, Ф. Таурина, Л. Квина, а также известных столичных писателей второго эшелона — А. Голубевой, Е. Пермитина, то есть книги, скорее всего, своего исторического времени и преходящего значения. К сожалению, независимо от качества художественного оформления вряд ли можно ожидать переиздания этих книг, они интересны в том виде, в каком они есть — как артефакты истории.
“
Серков — цельный во всем: в становой графике, в живописи,
в книжной иллюстрации… труженик великий. Издательскую работу Лев делал с полной отдачей. Он «делал» книги — это было его дело,
так как все качества, необходимые для работы с книгой, он имел.
Только с его натурой можно было выдержать громадную книгу,
не потеряв чувство стиля от начала и до последней заставки. Когда пишешь картину, то охватываешь её целиком. А когда иллюстрируешь книгу, то охватить ансамбль труднее. Где-то бывают провалы.
Меня поражало умение Льва сконцентрироваться, чтобы не потерять чувство стиля в работе над иллюстрациями.
в книжной иллюстрации… труженик великий. Издательскую работу Лев делал с полной отдачей. Он «делал» книги — это было его дело,
так как все качества, необходимые для работы с книгой, он имел.
Только с его натурой можно было выдержать громадную книгу,
не потеряв чувство стиля от начала и до последней заставки. Когда пишешь картину, то охватываешь её целиком. А когда иллюстрируешь книгу, то охватить ансамбль труднее. Где-то бывают провалы.
Меня поражало умение Льва сконцентрироваться, чтобы не потерять чувство стиля в работе над иллюстрациями.
Эти достоинства отмечали не только его друзья–художники. Из книг, оформленных им для Западно-Сибирского книжного издательства, три — «Тувинские сказки» (1970), «Меткая стрела. Бурятские сказки» (1973) и «Ключ счастья. Сказки народов Сибири» (1975) — были отмечены дипломами Всероссийского конкурса «Искусство книги».
Но всё же уместно сказать несколько слов
о стилистике книжной графики Серкова в целом. Откуда эта энергичность линии, брутальная акцентировка контуров людей и предметов, лаконичность свободного рисунка, драматургия контрастов чёрного и белого? Художник стремился
к мужественности, а не к изяществу высказывания, его язык также прост, как и иллюстрируемая им проза. Его стилистика своими корнями уходит
в 1920-е годы, в эпоху молодого и брутального раннесоветского искусства, сохранявшего энергию поисков авангарда.
о стилистике книжной графики Серкова в целом. Откуда эта энергичность линии, брутальная акцентировка контуров людей и предметов, лаконичность свободного рисунка, драматургия контрастов чёрного и белого? Художник стремился
к мужественности, а не к изяществу высказывания, его язык также прост, как и иллюстрируемая им проза. Его стилистика своими корнями уходит
в 1920-е годы, в эпоху молодого и брутального раннесоветского искусства, сохранявшего энергию поисков авангарда.
Интерес к русскому авангарду и искусству 1920-х годов был, вообще, характерен для 1960–1970-х годов. Но, возможно, ещё в период учёбы во Фрунзенском художественном училище в 1953–1958-е годы Серков мог подпасть под обаяние ученицы В. А. Фаворского Лидии Ильиной, приехавшей в Киргизию по распределению после окончания Московского полиграфического института преподавать
в художественном училище.
Л. Ильина занималась ксилографией, линогравюрой, оформляла книги.
в художественном училище.
Л. Ильина занималась ксилографией, линогравюрой, оформляла книги.
Впоследствии Серков тоже, кроме живописи, будет заниматься графикой —
делать офорты, линогравюры, ксилографии, его лаконичная, обобщённая манера
в книжных иллюстрациях сознательно напоминает печатную графику,
а во многих случаях ею и является.
Например, книга П. Воронина «Легенда о синеглазке» (1968) — одна из первых книг Серкова на тему мифов и легенд народов Сибири — включает семь иллюстраций, выполненных в технике: бумага, тушь, перо — но стилизованных под ксилографию. И здесь, и в настоящих ксилографиях Л. Серкова ощущается отзвук
В. Фаворского — великого мастера ксилографии, возродившего и в течение многих лет преподававшего, распространявшего эту технику, а также философию
и культуру оформления книги.
Иллюстрации Л.Серкова
В своей следующей работе по сибирской тематике —
в оформлении сборника рассказов В. Сапожникова «Шаманка» (1969) — художник применяет печатную чёрно-белую графику в полосных иллюстрациях
в характерном для себя стилевом диапазоне. В этом отношении книга стоит в том же ряду, что и другие оформленные Серковым: «Мы, которые оболтусы» Льва Квина, «Заря взойдет» Антонины Голубевой, «Путь к себе» Франца Таурина (1969), «Человек сильнее» Абрама Гиленко (1967).
Среди них яркостью обложки и форзаца, композиционной строгостью чёрно-белых иллюстраций выделяется книга томского писателя,
а позже академика Академии социальных наук Эдуарда Бурмакина «Трое с одной улицы» (1976).
в оформлении сборника рассказов В. Сапожникова «Шаманка» (1969) — художник применяет печатную чёрно-белую графику в полосных иллюстрациях
в характерном для себя стилевом диапазоне. В этом отношении книга стоит в том же ряду, что и другие оформленные Серковым: «Мы, которые оболтусы» Льва Квина, «Заря взойдет» Антонины Голубевой, «Путь к себе» Франца Таурина (1969), «Человек сильнее» Абрама Гиленко (1967).
Среди них яркостью обложки и форзаца, композиционной строгостью чёрно-белых иллюстраций выделяется книга томского писателя,
а позже академика Академии социальных наук Эдуарда Бурмакина «Трое с одной улицы» (1976).
Цветные акварельные иллюстрации, выполненные Серковым в характерной авторской манере, встречаются в книге Ефима Пермитина «Первая любовь» (1967), включённой в серию «Библиотека сибирского романа» и изданной в Новосибирске большим тиражом в соответствии с московским номенклатурным статусом автора (но все-таки меньшим, чем миллионный тираж «Роман-газеты»
в 1966-м и московских изданий в 1962-м и 1967-м).
Любопытно, что общий тираж книги Е. Пермитина по стране достигал 1,5 миллионов экземпляров, в то время как журнальный тираж, например, изданного тогда «Мастера и Маргариты»
М. Булгакова (журнал «Москва», 1966–1967) был в десять раз меньше. Но сейчас уже трудно встретить человека, который знает, помнит и перечитывает Пермитина.
в 1966-м и московских изданий в 1962-м и 1967-м).
Любопытно, что общий тираж книги Е. Пермитина по стране достигал 1,5 миллионов экземпляров, в то время как журнальный тираж, например, изданного тогда «Мастера и Маргариты»
М. Булгакова (журнал «Москва», 1966–1967) был в десять раз меньше. Но сейчас уже трудно встретить человека, который знает, помнит и перечитывает Пермитина.
Несколько иная, более ровная, судьба у книг сибирской этнической тематики — «Тувинские сказки» (1970), «Меткая стрела. Бурятские сказки» (1973) и «Ключ счастья. Сказки народов Сибири» (1975). Несмотря на очевидную нужность таких книг, круг читателей неширок, но стабилен. Думается, что их фольклорная основа сохранит своё историческое значение.
В работе над этими книгами Серкову удалось найти и отточить тематически ориентированный язык оформления, выстроить ансамбль всех визуальных элементов. В «Тувинских сказках», вышедших
30-тысячным тиражом, он впервые соединяет собственно иллюстрацию
с орнаментом. Книга содержит 26 больших полосных иллюстраций, изначально нарисованных (до полиграфии) угольным карандашом,
но стилизованных под печатную графику.
Номера на текстовых страницах декорированы повторяющимся элементом орнамента, не только украшающим страницу, но
и выполняющим функцию тематического маркера. Интересное взаимодействие шрифта и орнамента встречается уже на титульном листе, а яркие, архаизирующие обложка и форзац задают эмоциональный ключ для вхождения в книгу. Отдельные ценители видят здесь в манере рисунков Серкова, в угловатой тяжеловесной пластике фигур, в композиционной насыщенности следы влияния Павла Филонова, выставка которого, единственная за несколько десятилетий, прошла в Доме ученых в 1967-м.
За художественное оформление «Тувинские сказки» были отмечены Дипломом II степени на Всероссийском конкурсе искусства книги.
Одной из лучших работ Льва Серкова в сфере книжной графики считают книгу «Меткая стрела. Бурятские сказки» Западно-Сибирского книжного издательства, вышедшую тиражом 50 тысяч экземпляров. Серкову, вероятно, были предоставлены определённые возможности художественного насыщения книги. Небольшая книга квадратного формата, объёмом 151-у страницу, отличается целостностью оформления, выстроенными ритмами визуальных элементов, включает 31 заставку,
16 полосных иллюстраций размером 21 х 20 см. Оформление двухцветное — использованы чёрный
и красновато-коралловый цвета. Это неслучайно, ведь самые ценные украшения у бурят — из кораллов (чаще красных), даров далёких южных морей, привозимых в разные века самыми разными путями, преимущественно из Китая. Выбор цвета, таким образом, отсылает к давним культурным традициям, к декоративно-прикладному искусству, сложившемуся, возможно, в те же времена,
что и народные сказки.
Начало каждой главы отмечено небольшим тематическим рисунком и активно декорировано растительным или зооморфным орнаментом.
16 полосных иллюстраций размером 21 х 20 см. Оформление двухцветное — использованы чёрный
и красновато-коралловый цвета. Это неслучайно, ведь самые ценные украшения у бурят — из кораллов (чаще красных), даров далёких южных морей, привозимых в разные века самыми разными путями, преимущественно из Китая. Выбор цвета, таким образом, отсылает к давним культурным традициям, к декоративно-прикладному искусству, сложившемуся, возможно, в те же времена,
что и народные сказки.
Начало каждой главы отмечено небольшим тематическим рисунком и активно декорировано растительным или зооморфным орнаментом.
Три типа орнамента художник чередует таким образом, чтобы они не повторялись подряд.
На форзаце в насыщенную красноватую вязь орнамента вписаны небольшие квадратные окна
с чёрно-белым рисунком. Литографическая техника позволяла сохранять баланс между строгостью форм печатной графики и интонацией свободного рисования. Орнамент присутствует и на корешке книги, рифмуется с орнаментом на поясе человека-сказителя, размещённого в центре обложки на жёлто-шафрановом «буддийском» фоне. Сказитель держит птицу и змею на приподнятых, открытых небу ладонях. Фигура сказителя, совмещающего дар певчей птицы и мудрость змеи, как между небом
и землей, прошлым и будущим, расположена между двумя плотными рядами напечатанных конгревом крупных белых букв, образующих название. Они как визуальные элементы вызывают ассоциации
с облаками, снегом, движением времени.
Книга получилась цельной, эмоционально насыщенной, с выверенным сочетанием формата, объёма, шрифта и всех визуальных элементов. Неслучайно она была отмечена дипломом II степени Всероссийского конкурса «Искусство книги».
На форзаце в насыщенную красноватую вязь орнамента вписаны небольшие квадратные окна
с чёрно-белым рисунком. Литографическая техника позволяла сохранять баланс между строгостью форм печатной графики и интонацией свободного рисования. Орнамент присутствует и на корешке книги, рифмуется с орнаментом на поясе человека-сказителя, размещённого в центре обложки на жёлто-шафрановом «буддийском» фоне. Сказитель держит птицу и змею на приподнятых, открытых небу ладонях. Фигура сказителя, совмещающего дар певчей птицы и мудрость змеи, как между небом
и землей, прошлым и будущим, расположена между двумя плотными рядами напечатанных конгревом крупных белых букв, образующих название. Они как визуальные элементы вызывают ассоциации
с облаками, снегом, движением времени.
Книга получилась цельной, эмоционально насыщенной, с выверенным сочетанием формата, объёма, шрифта и всех визуальных элементов. Неслучайно она была отмечена дипломом II степени Всероссийского конкурса «Искусство книги».
Щелкайте по изображению для увеличения
“
Иллюстрации к бурятским сказкам «Меткая стрела», как и все
их художественное оформление, — одна из самых удачных работ Серкова. Придет время, и их оценят по-новому. Это оригинальные, самобытные, мастерски выполненные иллюстрации, где отсутствуют подражания. В них художнику удалось выразить то, к чему он стремился в своем творчестве.
их художественное оформление, — одна из самых удачных работ Серкова. Придет время, и их оценят по-новому. Это оригинальные, самобытные, мастерски выполненные иллюстрации, где отсутствуют подражания. В них художнику удалось выразить то, к чему он стремился в своем творчестве.
Выразительной, декоративной, даже затейливой получилась миниатюрная книга «Ключ счастья» — не то сборник специально подобранных, записанных, подредактированных в правильном ключе сказок сибирских автохтонных народов, не то идеологизированных симулякров народных сказок. Художник, видимо, получил карт-бланш,
и сказочное богатство оформления с орнаментами, витыми рамочками, буквицами, полосными иллюстрациями должно было убедить читателя в подлинно народном происхождении этих алтайских, хантыйских, хакасских, бурятских, эвенкийских сказок. Меж тем книга как визуальный объект получилась интересной, эффектной, с оригинальной обложкой. Изданная на мелованной бумаге небольшим подарочным тиражом в 5 тысяч экземпляров, она стала одним из достижений издательства.
К сожалению, диплом II степени Всероссийского конкурса «Искусство книги» за мастерство художественного оформления книги был присужден художнику уже посмертно.
“
У него было множество «графически сформулированных идей новых работ на двадцать лет вперёд. В них проходила тема, к которой
он периодически возвращался, как к любимым книгам – эта тема человека, его судьбы и гармонии существования человека и природы. Жаль, что планам не суждено было сбыться.
он периодически возвращался, как к любимым книгам – эта тема человека, его судьбы и гармонии существования человека и природы. Жаль, что планам не суждено было сбыться.
Поклонник Хемингуэя, Серков по-хемингуэевски ушел из жизни. «Он был поэтом жизни», — вспоминал Е. И. Коньков. Жизнь Льва Серкова была недолгой, тридцать семь лет, но он оставил свой заметный след в искусстве Новосибирска, в истории сибирской книги.
Октябрь 2022 г.
Чимитов В.Н. , Бухаров В.С. , Коньков Е.И. , Яковлев Я.Я. Л.А. Серков: памяти художника // Новосибирский государственный художественный музей. URL: https https://www.nsartmuseum.ru/journal/id/343 (Дата публикации 26.12.2022).
